Радуешься аграрным успехам Украины? Подожди. Украина превращается в безнадёжного экспортёра ресурсов. Экономика подошла к точке невозврата, после которой страна потеряет шансы стать богатой. Мы собрали примеры государств, которым “сырьевая ловушка” помешала достичь успеха, и тех, которые смогли измениться: уйти от сырьевой зависимости и стать богатыми.

Думаешь, украинская экономика "падает" только из-за войны и коррупции? Как бы не так! Украина стала очередной жертвой "сырьевой ловушки". Если страна не производит сложной продукции и продаёт только сырье, обязательно случится кризис. Не важно, что это за сырье: нефть, газ, зерно, металл …

Но "тормозит" экономику вовсе не обилие чернозёмов или газовых скважин. Разница между бедными и богатыми странами в том, как они используют ресурсы. Одни страны их продают, другие — превращают в более сложные товары.

Тысячи тонн золота и серебра сделали Испанию бедной

2 700 тонн золота и 145 тысяч тонн серебра — столько, , вывезли европейцы из американских колоний. Большая его часть осела в Испании. "Золотой век" обернулся для страны почти полным уничтожением промышленности. Могучая империя банально не хотела строить и изобретать. Зачем, если это могут сделать другие? А Испания заплатит за готовые товары американским золотом.

Прибытие Колумба в Америку в 1492 году

Без поддержки государства испанские производители разорялись из-за и налогов. За их счет королевский двор давал льготы дворянам-землевладельцам. Да, Испания сознательно уничтожала промышленность ради производителей зерна, шерсти и предметов роскоши. Зато дворяне защищали монархию и не требовали реформ, а золото давало стабильность. Но цены продолжали расти, денег становилось мало. С 1596 по 1653 год Испания 5 раз становилась банкротом. Часто инициативные испанцы искали лучшей жизни за океаном — в метрополии царил застой.

Вместо того, чтобы развивать страну, испанские монархи вели разорительные войны — в этом тогдашняя Испания напоминала сегодняшнюю Россию. Золотые запасы позволяли то в Голландии, то " " в Англии. В конечном счете, Испания оказалась без промышленности, денег и с архаичной системой власти. "Догнать" остальную Европу удалось лишь через 300 лет, в наше время.

Англия из продавца шерсти превратилась в промышленного лидера

В отличие от Испании, Англия в XV веке вообще не имела промышленности. Англичане разводили овец и продавали за границу шерсть и глину. Землевладельцев такая жизнь устраивала. Но король Генрих VII понимал, что за счет его королевства богатеют другие страны — производители тканей из английской шерсти.

Овцеводство — основа английского сельского хозяйства в Средние века

Хотя короля поддерживала земельная аристократия, Генрих VII не побоялся развивать обрабатывающую промышленность. По-другому маленькая и бедная Англия не могла добиться успеха. Власть сделала переработку шерсти выгоднее экспорта: дала льготы производителям тканей и ввела налоги для экспортёров сырья. Уже через 100 лет необходимость в продажах за границу отпала — всю шерсть использовали в Англии. Помощь властей не ограничивалась мирными методами: Англия вела торговые войны с конкурентами и переманивала к себе зарубежных мастеров. Эту же схему англичане в будущем используют для новых отраслей. Для защиты торговых интересов в ход даже военный флот.

Вместе с производством в Англии развивались и его спутники: торговля, банковское дело, морские перевозки, накапливались деньги. В этих сферах даже незнатный человек мог достичь успеха благодаря уму, поэтому заработали первые "социальные лифты". Страна становилась либеральнее, и это помогало вести бизнес. Когда технический прогресс позволил перейти к машинному производству, именно англичане обладали капиталом, умениями и опытом, чтобы провести индустриализацию страны. Благодаря государственной политике Англия сумела опередить больших и богатых соседей — Францию и Испанию.

Польша — первая "житница Европы"

Еще в XVII веке аграрной сверхдержавой в Европе пыталась стать Речь Посполитая. Европейская промышленность в то время требовала все больше сырья. Экспортировать зерно, шерсть, дерево и подобные товары было сверхвыгодно, и о диверсификации экономики в Варшаве не думали.

Но землей владело не правительство, а . Аграризация экономики вела к еще большей зависимости от владельцев угодий. Центральная власть была слабой и не позаботилась о развитии городов и промышленности. Так магнаты получили контроль над экономикой. А места в дали им контроль над политикой. Это позволило землевладельцам блокировать модернизацию Польши. Им она казалась ненужной, ведь сырье и так приносило прибыли, а конкурентов не было.

Чтобы получать еще больше, шляхта добивалась усиления архаичной панщины. Селяне и украинские шляхтичи, вроде Хмельницкого, не могли защитить себе в суде, поскольку суды и даже целые города контролировала та же шляхта. Людей фактически толкали к восстанию.

Вокруг Польши за это время возникли мощные централизованные государства — в том числе за счет ресурсов Речи Посполитой. Столкновение с ними закончилось . Трудно придумать более красноречивый пример на тему " ".

Спрос на тюльпаны породил в Голландии экономический пузырь

В XVII веке Нидерланды были развитым промышленным государством, способным обеспечить все потребности жителей. Кроме одной, которая и породила кризис. В Голландии еще с XVI века выращивали тюльпаны, и они были недорогим ходовым товаром. В конце века голландцы впервые заметили, что окраска тюльпанов меняется. Сейчас известно, что причиной стал вирус. Но тогда цветы необычного вида считались редким украшением, предметом роскоши, и цены на них выросли в разы.

Быстро увеличить продажи тюльпанов, как и любого аграрного продукта, было нельзя. Они вырастали за 8 месяцев, и никакой технический прогресс не мог это изменить. Поэтому покупатели предлагали все большие суммы, и в 1630-е годы начался массовый ажиотаж. Купив луковицу за 40 флоринов, можно было продать ее уже за 450. В пересчете на нынешние деньги цена луковицы могла 25 тысяч евро!

Голландские тюльпаны начала XVII

Когда доля начала расти, появились спекулянты, которые перепродавали еще не выросшие тюльпаны за все большие деньги. Поняв, что началась "торговля воздухом", участники рынка бросились продавать. А поскольку себестоимость тюльпанов была практически нулевой, цены рухнули в 20 раз. Множество голландцев разорились, ведь покупая тюльпаны, они не могли спрогнозировать краха. Пострадала и экономика — несколько лет люди вкладывали деньги главным образом в цветы.

В 70-х годах ХХ века в Голландии случилась похожая история. В стране нашли крупные залежи газа. Добыча была выгодной, и ее финансировали в ущерб другим отраслям. Промышленность начала отставать от конкурентов. Но теперь голландцы вовремя остановились. После рыночных реформ и инвестиций в инфраструктуру экономика снова начала расти.

США из сырьевого придатка Британии стали сверхдержавой

Налоговое давление метрополии и запрет на промышленность стали одной из причин . Сразу после ее победы министр экономики Александр Гамильтон объявил курс на развитие производства. В 1791 году он создал вполне современную доктрину: протекционистские тарифы для защиты американской продукции, финансовая поддержка перспективных отраслей, создание комфортных условий для предпринимательства.

Сторонники сельского уклада жизни объявили новый курс "угрозой для традиционных моральных ценностей", и реформы состоялись в урезанном виде, хотя протекционизм удалось отстоять. Этого хватило для появления первых фабрик. Наличие портов и приток иммигрантов делали производство все более выгодным. Но еще важнее была демократия и свободный рынок. Промышленники и рабочие влияли на политику, и с каждым годом индустриализация ускорялась.

Оказалось, что при политической стабильности промышленность может развиваться самостоятельно, достаточно не мешать ей и поддерживать рыночную экономику. За 100 лет после Гамильтона США обеспечивали треть мировой промышленной продукции.

Как соотносятся экономики американских штатов и независимых стран

Промышленность избавила Штаты от "сырьевых искушений". В Америке прошло несколько волн " ", позже в стране нашли нефть и газ. Но никто не додумался отказаться от производства ради экспорта сырья. Владельцам заводов было выгодно развивать промышленность, а рядовые американцы могли неплохо жить и вне золотых приисков.

Сельское хозяйство сначала сделало Аргентину богатой, а потом — нищей

Аргентина — пример ситуации "почти как у нас". Страна отставала в развитии от Европы, зато была важным экспортером аграрной продукции, а цены на нее в конце XIX века резко выросли. Аргентинское мясо, зерно и кожи приносили сверхприбыли на европейских рынках. По объему ВВП страна опережала Италию, Францию и Японию. В Старом Свете бытовала поговорка: "Богат как аргентинец".

Сельское хозяйство в Аргентине. Фото

За счёт экспортных доходов правительство пробовало создать промышленность, но попытками всё и закончилось. Сырьевая экономика оказалась мощным наркотиком: вроде всем ясно, что когда сырье составляет 97% экспорта — это плохо, но деньги ведь платят хорошие! Поэтому правительству не хватило воли что-либо менять. К тому же, в политику вмешивались крупные землевладельцы, а им индустриализация была не нужна.

Такая экономика оказалась зависимой от мирового рынка. Рынок сырья колеблется регулярно, в отличие от рынка готовых товаров, и развитие страны больше напоминало американские горки. В 1929 году случился кризис, цены на зерно и мясо начали падать и потянули за собой экономику страны.

Во время Второй мировой войны сырье снова подорожало, а позже опять упало в цене. Аргентина фактически лишилась возможности планировать развитие. Все проекты сводились к попыткам угадать, сколько будет стоить зерно через год и надеждам на Третью мировую — тогда еда опять будет дорогой. Нестабильность вынуждала брать все больше кредитов, и в конечном счете Аргентина получила дефолт. Хоть страна все же провела индустриализацию, последствия кризиса удалось преодолеть только в наше время.

Бразилия разорилась, когда европейцы стали добывать её стратегический продукт — каучук

В конце XIX века джунгли Амазонки стали одним из важнейших мест мира. Только из сока здешних деревьев — - получали каучук. Из него делали стратегический для машиностроения продукт — резину. Поэтому каучук приносил владельцам лесов сказочные прибыли.

Добыча каучука

Государство не контролировало новый промысел, и обстановка в Амазонии напоминала "лихие 90-е". Плантаторы создавали частные армии для захватов земель и расправ над местными жителями, не брезговали и рабским трудом. Особого ума для этого не требовалось — достаточно было иметь землю и хорошие связи. Стимулов развивать промышленность у владельцев не было.

Бразильцы легко могли бы наладить производство шин и резиновых деталей из каучука в своей стране или инвестировать в другие отрасли. Вместо этого плантаторы строили роскошные особняки, поили коней шампанским и прикуривали сигары стодолларовыми купюрами. Правда, еду и одежду приходилось везти из Европы, потому что в Бразилии качественные товары никто не производил. Когда англичане вывезли из амазонских джунглей семена гевеи и наладили добычу каучука у себя, плантаторы разорились, а Бразилия осталась ни с чем.

Для правительства это не стало уроком, и скоро в Бразилии возникли две олигархические . Крупные землевладельцы контролировали самые богатые штаты — Сан-Паулу и Минас-Жерайс. Их промышленность тоже не интересовала. Вместо этого олигархи "доили" бюджет, продвигая свои отрасли за счет других. Для модернизации были и деньги, и ресурсы, но нехватка политической воли и коррупция мешала стране развиваться. Хоть позже Бразилия преодолела отсталость, сырьевая зависимость стране и сегодня.

Арабские Эмираты постепенно уменьшают зависимость от нефти

Еще в конце 50-х годов на месте небоскребов Абу-Даби стояли глинобитные хижины, а их жители питались саранчой. Сегодня уровень ВВП на душу населения в ОАЭ выше, чем в Японии или Испании, но это благополучие основано главным образом на нефти. Впрочем, Эмираты — одна из немногих нефтяных стран, которые пытаются избавиться от нефтяной зависимости.

Дубаи в 1990 году и сейчас. Фото hongkiat.com

Чтобы обезопасить экономику от колебаний цен на нефть, правительство решило превратить ОАЭ в финансовый и логистический центр Ближнего Востока. В Эмиратах действует 37 свободных экономических зон. В рейтинге Doing Business . Для сравнения, ее нефтяной сосед — Саудовская Аравия — на 82 месте, а Украина — на 83. Эмиратов безопасно принимают грузы из других стран. Не забывают власти и о туризме. По данным ЦРУ, в прошлом году на сферу услуг 50% ВВП.

Но основой все еще остается нефть, и за ее счет ОАЭ развертывает масштабное строительство по всей стране. Часть построек — имиджевые проекты для туристов, а вот опреснительные установки или солнечные батареи в будущем принесут прибыль.

Впрочем, модернизация страны затронула только экономику и больше похожа на китайский сценарий развития — либерализация не касается политической жизни, прав граждан или СМИ.

Развитие сырьевых отраслей экономики России достигло исторических максимумов, в то время как несырьевые падают и находятся на грани обветшания.

В сравнении с докризисным периодом сырьевые отрасли — добывающая промышленность и сельское хозяйство — выросли на 3,6% и 6,6% соответственно. Между тем несырьевые секторы за время кризиса просели: обрабатывающие производства (-7,2%), оптовая торговля (-10,2%), строительство (-12,8%), розничная торговля (-14,7%), платные услуги населению (-2,4%). В среднем, сырьевые отрасли за кризис выросли на 4%, несырьевые — упали на 9,3%, говорится в отчете ВШЭ.

Сырьевой крен прослеживается даже по итогам неполного 2016 года, следует из данных Минэкономразвития. Сельское хозяйство за 10 месяцев выросло на 2,9%, а добыча полезных ископаемых — на 2,2%. В частности, в октябре объемы добычи нефти составили 455,4 млн тонн (+2,4%), а ежесуточная добыча составила 11,2 млн баррелей, что является «новым постсоветским максимумом». При этом упали обрабатывающая промышленность (-0,9%), строительство (-5%), в том числе жилищное (-6,4%), а также инвестиции в основной капитал (-2,3%), то есть вложения в реконструкцию, расширение и закупку оборудования.

«Деление секторов на сырьевые и несырьевые … позволяет зафиксировать процесс «упрощения» российской экономики, можно даже сказать, ее структурной деградации, — отмечается в отчете ВШЭ. — Почти весь вклад [в рост экономики в третьем квартале 2016 года] был обеспечен сырьевыми секторами, динамика которых почти никак не связана с общим состоянием экономики; более того, в последующие кварталы их вклад с большой
вероятностью будет негативным. Динамика же несырьевых секторов, в действительности характеризующая состояние экономики, пока выглядит не слишком обнадеживающе».

Сохранение этой тенденции грозит углублением деиндустриализации России. Между тем, изменение ситуации потребует огромных финансовых вложений и политической воли.

По оценке главы Счетной палаты РФ Татьяны Голиковой, износ материально-технической базы российской экономики — инфраструктуры, технологий, оборудования — превышает 50%. Чтобы остановить процесс ветшания промышленной, транспортной и другой инфраструктуры, необходимы вложения в размере 4 трлн рублей, заявила она 18 ноября, выступая на пленарном заседании Госдумы.

«И это только минимальный объем средств, чтобы остановить негативную тенденцию, без которого мы не можем говорить о модернизации экономики», — отметила Голикова. При этом в бюджете, рассчитанном до 2019 года, и в прогнозе социально-экономического развития России до 2034 года «отсутствует системный подход к проблеме», хотя «это приоритет номер один для восстановления экономики», добавила она.

Инвестиции в долгосрочное развитие на данном этапе потребуют большой политической воли. Дефицит бюджета по итогам 10 месяцев составил 1,6 трлн. В проекте бюджета на 2017-2019 годы заложен дефицит в размере 2,7 трлн рублей. Для финансирования этого дефицита финансовые власти, как и прежде, будут пользоваться средствами Резервного фонда и Фонда национального благосостояния.

Контекст

Теневая экономика по дороге из Одессы в Кишинев

Этот график заставляет Путина ликовать

Экономика России укрепляет власть Путина

Хорошая погода в российской экономике

«Несмотря на достигнутые за последние десятилетия существенные изменения, касающиеся роли государства, концентрация собственности на производительные активы возросла, а это приводит к снижению конкуренции и ухудшению качества корпоративного управления», — говорится в документе.

Для стимулирования роста необходимо сократить роль государства в экономике. «Совершенствование нормативно-правовой базы и развитие честной конкуренции могут способствовать улучшению деловой среды для российских и иностранных инвесторов и созданию в России равных условий для всех участников бизнеса. «Новая нормальность» в виде низких цен на нефть уже не оставляет возможности медлить с процессом трансформации России из страны, зависящей от сырьевых ресурсов, в диверсифицированную экономику, в которой ведущая роль принадлежит частному сектору», — считают авторы доклада.

По мнению директора Института проблем глобализации Михаила Делягина, усиление зависимости России от сырьевого сектора — «естественный результат работы правительства [Дмитрия] Медведева и Центробанка [Эльвиры] Набиуллиной, которые душат экономику». Как он сообщил EurasiaNet.org, развитие экономики блокируется повышенными требованиями по резервированию к коммерческим банкам, делающими «сверхопасным» процесс кредитования предприятий несырьевого сектора. «Не говоря уже о том, что ключевая ставка ЦБ [от которой зависит стоимость кредитов в стране] для этих предприятий выше, чем их рентабельность, поэтому в условиях отсутствия устойчивого спроса на несырьевую продукцию они не имеют возможности нормально кредитоваться», — пояснил он.

Чтобы перейти от «разграбления экономики» к ее развитию, по мнению Делягина, необходимо направлять деньги резервных фондов (в которых хранится около 7,8 трлн рублей) не на финансирование дефицита бюджета, а на развитие экономики. В этом случае «мы не знали бы сейчас куда деваться от профицита [превышения доходов над расходами], поскольку реализация новых проектов привела бы к мощному потоку налогов».

«Помимо этого, нужно ограничить финансовую спекуляцию [операции банков и крупного бизнеса на Московской бирже], нормализовать систему образования и здравоохранения, гарантировать минимальный прожиточный минимум гражданам», — полагает Делягин.

Вот чего не надо, так это там спрашивать. Уже насоветовали до дефолта.
Автор почему - то не написал, но главный признак ГБ завышенный курс валюты, что мы и наблюдаем. Откуда денюшка - не суть важно, важно, как ею распорядиться. Именно укрепление рубля вкупе с отсутствием национальной системы рефинансирования экономики и вообще диким решением о вступлении в ВТО.

dima966 12 мая 2013 | 00:40

Почему ВТО - дикое решение. Весь мир в ВТО, из крупных экономик только мы последние вступили. Все члены ВТО продолжают жить, а некоторые как-то неожиданно быстро развиваться. И только нам опять что-то мешает. Сначала не было доступа к мировым финансовым ресурсам и инструментам, потом - не было доступа на рынки, теперь вот наоборот всё есть, а счастья, по-прежнему нет. Может что в нас самих?

Потому, что из всех возможных моментов выбрали самый неудачный - момент падения мирового спроса и кучи свободных мощностей во всем мире. И с самым невыгодным набором товаров, ценой рабочей силы и курсом валюты. Вам кто-то объяснил, чем это выгодно (кроме вот общих рассуждений, которые Вы привели)? Вот, те же корейцы приняли правила только после того, как создали свою промышленность, китайцы капитализировали рабсилу, а мы чего?

dima966 12 мая 2013 | 01:06

Да мы и правда - ровным счётом ничего! Уже почти 30 лет из пустого в порожнее гоняем, в то время как другие - рванули не слабо. И никто им не помешал: ни плохая конъюнктура, ни транснациональные корпорации, ни имперская политика, ни технологическая отсталость.
Просрали мы всё, что можно. И продолжаем этим заниматься с завидным постоянством.

Так собственность пилили и перепиливали - не до того. Впрочем, в любом случае, это не повод делать очередную глупость, граничащую с преступлением.

dima966 12 мая 2013 | 10:27

Ну, мне так не кажется: ВТО - это и плюсы, и минусы одновременно. Задача толковых управленцев - воспользоваться плюсами по максимуму, а минусы значительно уменьшить. Другое дело, что такого уровня менеджеров в госуправлении или нет вообще, или представлены они крайне слабо, и их мнение практически не учитывается в принятии решений. Да и сам механизм принятия решений в Государстве Российском непубличен, непрозрачен, критерии эффективности общественности неизвестны, либо они носят откровенно популистский характер. Поэтому и получается, что в наших условиях ВТО - скорее, ошибка. Но дело, повторюсь не в ВТО, как таковом, не в трубах - систему менять нужно:)

Вы правы, но лишь частично: если бы было реально грамотное управление, то и вопроса о вступлении в ВТО, уж тем более в данный конкретный момент, просто бы и не стояло.

dima966 13 мая 2013 | 09:54

Ну а чем, собственно, данный конкретный момент так уж и плох?
Точнее, чем он так уж хуже прочих других моментов? Да, мировой спрос на спаде, ну дык, разве наш внутренний рынок не является серьёзным резервом? разве у нас нет объектов инвестирования с высокой нормой прибыли? Да полно, у нас инвестиционных идей - вагон и маленькая тележка. А вот институтов нет. У плохо образованных большевиков во времена НЭпа они были, а нашим продвинутым либералам за 20 лет ни хрена не удалось сделать. Вон, Китай особенно не переживает по поводу падения мирового спроса - стимулирует собственный: как на дрожжах начинает расти зарплата, пенсионное страхование. Шутка ли, ещё несколько лет назад мы ничего не слышали о китайском пенсионном фонде, а уже сегодня ~25% китайских пенсионеров получают в среднем пенсию, сопоставимую со средней российской, и к 18 году охват пенсионного страхования достигнет 100%. Ребята, ну всего-то, за несколько лет, буквально на наших глазах. Это фантастика! И вот точно такую же фантастику демонстрируют наши умники, только с обратным знаком - абсолютная неспособность влиять не негативные экономические тенденции, управлять ситуацией, обращать минусы в плюсы.

Именно, кроме внутреннего рынка у нас, по большому счету, ничего нет - и именно вступление в ВТО его отдало. Идеи есть, а вот высокую норму прибыли убили: укреплением рубля и вступлением в ВТО + конечно, диким процентом по кредиту. Вот эти действия Китая и говорят о его "переживаниях" - тут прямая связь, без пенсионной системы потребление не увеличишь. Зачем что то превращать, если минусы можно просто не допускать?

dima966 13 мая 2013 | 12:22

Ну, дык, и я о том же: ребята "попереживали", подумали, даже вступили в публичную дискуссию и выработали план. Эффективный план противодействия негативной экономической конъюнктуре. У нас такого рода экономические дискуссии происходят? В лучшем случае - её имитация.

dima966 13 мая 2013 | 13:14

Кстати, вы обратили внимание, что экономическая информация из Китая практически никак не освещается в российских СМИ? По-моему, наши ребятки очень сильно боятся конкуренции идей. Американцы, например, очень пристально следят, перепечатывают статьи из китайских "партийных" газет, внимательно анализируют в открытых источниках, сами что-то пытаются предпринять. А наши, как я понимаю, просто стараются ничего не замечать.

Весь мир в ВТО, но не все, кто в ВТО, ЭТИМ ДОВОЛЬНЫ. Многие получили совсем не то, на что рассчитывали. Многие сильно попортили свои экономики. На Московском Экономическом Форуме Кагарлицкий в своем докладе утверждал, что если Россия подаст заявление на выход из ВТО, или хотя бы заморозит членство, у нее найдется не один десяток последователей.

На мой взгляд участие в ВТО для сырьевых придатков вообще не имеет смысла. Импорт сырья и без защиты ВТО никто не ограничивает. Экономическое неравноправие, в виде завышенных средних издержек производства, ВТО во внимание не принимает. Следовательно, ограничиваются те ограниченные способы поддержки открытого сектора, которые связаны с протекционизмом. Выгоды получают только металлурги которые и так вполне конкурентоспособны, за счет низких внутренних цен на энергоносители. Впрочем как ущерб для внутреннего производителя ВТО по стравнению с экспортом нефти - фактор третьего порядка.

dima966 13 мая 2013 | 00:58

Ну, Кагарлицкий, экономист, конечна, авторитетный, много в своей жизни чего интересного и забавного напридумывал. Только, вот чём вопрос, чем же мы все вместе с Борисом и многими другими прекрасными экономистами занимались до вступления в ВТО? В течение двух десятков лет (а то и больше, если с 85 считать). Где была промышленная политика, стимуляция экономической активности, упрощение процедур и политик, поддержка отечественного производителя? Где все эти умные люди были это время? Мы даже систему бухгалтерского учёта не можем привести в божеский вид в течение 20 лет(!). И почему в течение 20 лет протекционистские меры так толком нам ничего и не дали? А ведь такие попытки (пусть и непоследовательные, и робкие) предпринимались. А 20 лет по нынешним меркам - огромный срок. Напомню, за 20 лет Ю.Корея фактически ушла в технологический отрыв. На подходе - Китай, судя по образовательному Ренессансу в стране и масштабной скупки всех мировых патентов. Какого хрена в это время делала вся наша, так называемая элита, интеллектуальная или ещё там какая?
Вот поэтому-то, жалобы на ВТО напоминают мне того танцора, которому всё, да что-то мешало. Уверяю Вас, если бы мы сейчас не были членами ВТО, то практически те же самые люди стали бы устраивать плач Ярославны об упущенных возможностях. Ну, может, за исключением Кагарлицкого, парень в своём антиглобализме и марксизме весьма последователен:) Ну, тут ирония судьбы: Маркс был одним из первых транснациональных глобалистов. Правда, это отдельная песня:)

-- [ Страница 1 ] --

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи

БУНИН ЕВГЕНИЙ ДМИТРИЕВИЧ

ЭКСПОРТНО-СЫРЬЕВАЯ ЭКОНОМИКА В ИННОВАЦИОННОМ

РАЗВИТИИ

ДИССЕРТАЦИЯ

Научный руководитель :

доктор экономических наук, профессор Л.С. Тарасевич Санкт-Петербург –

1.1. Понятие и экономическая сущность экспортно-сырьевой экономики....... 1.2. Экономические и институциональные характеристики стран-экспортеров сырьевых ресурсов

Влияние государственного участия в добывающих отраслях экономики, 2. диверсификация и государственные инвестиции

2.2. Роль инноваций в добывающих отраслях экономики

ГЛАВА 3. ИННОВАЦИОННОЕ РАЗВИТИЕ В СТРАНАХ С ЭКСПОРТНОСЫРЬЕВОЙ ЭКОНОМИКОЙ

3.1. Становление и развитие инноваций в зарубежных странах-экспортерах сырьевых ресурсов

3.2. Социально-экономические препятствия в инновационном развитии российской экономики

3.3. Взаимодействие государства, научного и предпринимательского секторов в инновационном развитии отечественной экономики

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

ВВЕДЕНИЕ

Конкретно – экономический фон этого обсуждения зачастую чересчур прямолинеен и напоминает дискуссии типа: когда инновационный сектор заменит топливно-сырьевой. Из научной печати создается впечатление, что наличие в стране топливно-сырьевых ресурсов мешает нормальному развитию национальной экономики. Эти утверждения основаны на доводах, которые в действительности не существуют.

Довод первый состоит в утверждении, что иметь один ресурс экономического роста, а именно – инновационный, лучше, чем два ресурса (инновации и сырье). Безусловно российская экономика имеет два ресурса экономического роста: инновационный и сырьевой, в перспективе преобразуемое в высокотехнологичный продукт, конкурентоспособный на внутреннем и мировом рынке. В концептуальном плане инновации и сырье совместно обеспечат стабильный диверсифицированный и конкурентоспособный экономический рост.

Циклы научно-технического развития и циклы сырьевых волн часто не совпадают. У России появляется реальная возможность гибкого маневрирования ресурсами для того, чтобы обеспечить движение экономики на двух опорах, что всегда более устойчиво, чем на одной.

Второй довод основан на предположении о неинновационности энергосырьевого сектора экономики. Он не соответствует реальной действительности по двум основным причинам: во-первых, глубокая переработка исходного сырья (например, нефти и газа) и создание вертикальноинтегрированных структур по нефте- и газопереработке, затем – нефтегазохимии, вплоть до фармацевтики и бытовой химии требует использования инновационных технологий для получения многообразных продуктов с высокой добавленной стоимостью; во-вторых, топливно-сырьевой сектор инициирует создание в машиностроительном комплексе, глубоководных платформ для морской добычи нефти и газа, судов специальной постройки для освоения нефтегазовых месторождений российского арктического шельфа, концентрирующих в себе все последние достижения в области разработки новых материалов, информационнокоммуникационных технологий, энергетических установок нового типа, инновационного трубопроводного транспорта, всей инфраструктуры морских промыслов. Другими словами, развитие топливно-энергетического комплекса создает кумулятивный эффект, формируя условия для экономического роста и увеличения рабочих мест в национальном хозяйстве в целом.

Третий довод связан с призывом забыть об энергосырьевом секторе, ресурсы которого все равно когда-нибудь будут исчерпаны и быстро перейти к инновационной экономике. Инновационная экономика создается десятилетиями и является весьма наукоемкой и капиталоемкой, поскольку требует в первую очередь развития человеческого капитала, которая начинается с образования и заканчивается через науку, венчурный и крупный инновационный бизнес созданием для разнообразных рынков конкурентоспособной продукции, отвечающей потребностям текущего платежеспособного и будущего спроса.

Можно предположить, что весь XXI век пройдет не в борьбе за уничтожение одного из двух указанных ресурсов роста, а в их интеграции, поскольку топливно-сырьевой комплекс хозяйства нуждается в инновациях, а инновации без сырья, энергии и новых материалов невозможны.

Исторический опыт развития экономических систем, включая недавний опыт трансформации экономик постсоветских стран, показал, что универсальные подходы к решению фундаментальных проблем национального хозяйства не всегда приводят к одинаковым результатам. Проведение экономической политики требует внимательного изучения характеристик среды, в которой она осуществляется, в том числе институциональной среды и сложившихся макроэкономических особенностей.

В этой связи особый интерес представляет исследование экспортносырьевой экономики в инновационном развитии. Важно определить, может ли повлиять уровень инновационного развития на ресурсное богатство в данных странах и какие механизмы при этом задействованы. Это вносит существенный вклад в объяснение сложившейся ситуации, позволяет отчасти спрогнозировать экономическое развитие и скорректировать направления экономической политики в странах, богатых природными ресурсами, в том числе и в России.

исследовании вопросов реализации научного потенциала занимают работы отечественных и зарубежных авторов, посвященные макроэкономическим проблемам развития инноваций, влиянию технологических изменений и научно– технического прогресса на экономическое развитие. Среди наиболее значительных трудов в этой области, заложивших основы для дальнейших исследований, можно выделить работы Й. Шумпетера, Р. Солоу, Ф. Хайека, М.

Портера, Ф. Махлупа, Н. Розенберга, П. Дэвида, а также Н.Д. Кондратьева, А.И.

Анчишкина, Ю.Б. Татаринова, Ю.В. Яковца, А.И. Попова, С.А. Дятлова, В.А.

Плотникова.

Особенности национальных экономик стран, богатых природными ресурсами, начали активно исследоваться в 1990-х гг., хотя отдельные важные работы появлялись с 1950-х гг. Из этого «раннего» периода следует упомянуть работы Р. Пребиша, X. Зингера, Р. Нурске.

На рубеже 1980-х - 1990-х гг. последовал выход ряда ключевых работ, выделивших обеспеченность природными ресурсами как важный самостоятельный фактор, Р. Аути, Т. JI. Карл, А. Гелб, У. Корден и Дж. Ниэри, Дж. Сакс и Э. Уорнер.

В 1990-х и 2000-х гг. был опубликован длинный ряд работ, посвященных выявлению механизмов действия «ресурсного проклятия» или использованных впоследствии другими авторами для этой цели. Среди этой группы можно выделить работы А. Торнелла и Ф. Лейна, Дж. Робинсона, Р. Торвика и Т. Вердье, X. Мехлума, К. Моэне, Э. Папиракиса, Р. Герлага, Ж.-П. Стижнса, Т. Гилфасона, Крупной обобщающей работой последних лет стала монография под редакцией М. Хамфриса, Дж. Сакса и Дж. Стиглица.

В отечественной литературе следует выделить многосторонние исследования С.М. Гуриева, А.Б. Камышовой, Д.Ю. Миропольского В.М.

Полтеровича, К.И. Сонина, А.С. Селищева, В.Л. Тамбовцева, А.С. Тониса, Г.Ф.

Фейгина, А.В. Харламова, а также работы Е.Т. Гайдара, А.Н. Илларионова, А.Л.

Кудрина, концентрировавшиеся в большей степени на структурных характеристиках экономики, проблемах волатильности сырьевых цен, «голландской болезни» и особенностях бюджетной политики.

Вопросы экспортно-сырьевой экономики в инновационном развитии являются относительно новыми направлениями экономической науки, одновременно в связи с бурным развитием инноваций они приобретают все большее значение, постоянно возникают новые задачи в этой области. Хотя появляется все больше научных публикаций по данной тематике, в рамках нее остается множество существенных недостаточно разработанных вопросов. Так в настоящее время нет цельного и однозначного понимания необходимых условий, факторов, влияющих на развитие инноваций в экспортно-сырьевой экономике.

Кроме того, требуется переосмысление западных концепций в соответствии со спецификой организации научной и инновационной деятельности в России. В связи с вышесказанным исследование инновационного развития в экспортносырьевой экономике несомненно представляется важным как с теоретической, так и с практической точек зрения.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является выявление и обоснование экспортно-сырьевой экономики в инновационном развитии; определение путей совершенствования распространения и освоения инноваций в России.

Поставленная цель обусловила необходимость выполнения следующих задач:

исследовать экономические и институциональные характеристики по проблемам «голландской болезни» и влиянию волатильности сырьевых цен, разработать подход о том, что экспортно-сырьевые страны не обречены на экономическую стагнацию;

представить анализ влияния участия государства в нефтяных компаниях на инновационное развитие экономики, изучить деятельность стабилизационных фондов и государственных инвестиций в сырьевых странах;

обосновать роль инноваций в качестве «локомотива» развития добывающих отраслей экономики;

исследовать становление и развитие инноваций в странах-экспортерах сырьевых ресурсов;

использования инноваций отечественной промышленностью;

сформулировать основные направления государственной политики по совершенствованию условий инновационного развития в России.

Предмет и объект исследования. Объектом исследования является экспортно-сырьевая экономика. В качестве предмета исследования выступает инновационное развитие экспортно-сырьевой экономики.

Область исследования. Диссертационное исследование соответствует Паспорту научной специальности 08.00.01 – Экономическая теория: п. 1.1. Политическая экономия: структура и закономерности развития экономических отношений; воспроизводство общественного и индивидуального капитала;

воздействие новых технологических укладов на процессы формирования и функционирования экономических структур и институтов; инновационные факторы социально-экономической трансформации; экономика ресурсов (рынков капиталов, труда и финансов); п. 1.3. Макроэкономическая теория:

макроэкономические процессы; п. 1.4. - Институциональная и эволюционная экономическая теория: развитие институтов хозяйственного механизма в постиндустриальном обществе; п. 2.3. - Закономерности, особенности, этапы развития отдельных стран и регионов, факторы, обуславливающие специфику их развития; п. 3.10. - Исследование и оценка концепций и моделей прорывных экономических реформ в отдельных развитых и развивающихся странах и регионах мира.

Теоретической и методологической основой исследования являются теоретические труды, монографии, научные статьи ведущих отечественных и зарубежных ученых и специалистов, исследующих вопросы сырьевых экономик, сырьевой зависимости стран, богатых природными ресурсами, роль инновационного развития.

Методологической основой явились традиционные для науки методы познания: историко-логический, системный, индуктивный, статистический, институциональный, группировки данных, межстрановых сопоставлений, экономико-статистического исследования, микро- и макроэкономический анализ, приемы сравнительного анализа.

Информационной базой исследования служат материалы и аналитические обзоры Министерства образования и науки Российской Федерации (Минобрнауки России), Министерства экономического развития Российской Федерации (Минэкономразвития России), Федеральной службы государственной статистики (Росстат), Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), Центра исследований и статистики науки (ЦИСН), Национального исследовательского университета – Высшей школы экономики (НИУ ВШЭ), Института экономической политики им. Е.Т. Гайдара, ОАО «РОСНАНО», ОАО «Российская венчурная компания» (РВК), Фонда «Сколково», Всемирного экономического форума (ВЭФ), Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Европейской комиссии, Национального научного фонда США и других организаций, а также публикации в российской и иностранной экономической литературе.

определяется использованием в качестве теоретической основы исследования научных трудов российских и зарубежных специалистов в области сырьевой экономики, содержащихся в них концепций, гипотез и теорий; комплексным анализом широкого перечня законодательных документов и нормативноправовых актов РФ, монографий российских и иностранных авторов, актуального статистического материала, статей из периодических изданий по теме исследования, материалов международных научно-практических конференций, а также данных, опубликованных на специализированных сайтах в сети Интернет;

апробацией основных научных положений и выводов автора на научнопрактических конференциях и их публикацией в специализированных научных изданиях, в том числе входящих в перечень ВАК Министерства образования и науки РФ, а также, входящих в систему цитирования Scopus.

разработке теоретического подхода к исследованию экспортно-сырьевой экономики, его особенностей, характеристик и роли в инновационном развитии.

К числу основных результатов, определяющих научную новизну диссертационного исследования и полученных лично соискателем, относятся следующие:

экспортно-сырьевой экономики. Выявлено, что сами по себе природные ресурсы не являются первопричиной проблем, с которыми сталкиваются страны с сырьевой экономикой. Было показано, что в странах, получающих значительную часть доходов от экспорта полезных ископаемых, можно построить современную процветающую экономику.

характеристик по проблемам «голландской болезни» и влиянию волатильности сырьевых цен. Разработан подход о том, что экспортно-сырьевые страны не обречены на экономическую стагнацию.

Проведен анализ влияния участия государства в нефтяных компаниях на инновационное развитие экономики. Проанализирована деятельность стабилизационных фондов и государственных инвестиций в сырьевых странах.

Предложено квалифицировать, что затруднения при конкретных обстоятельствах, как правило, связаны с отсутствием сильных и прозрачных институтов.

Исследовано становление и развитие инноваций в странахэкспортерах сырьевых ресурсов. Аргументированно обоснованно, что инновации, в том числе человеческий капитал, являются одной из главных движущих сил роста и социального развития в странах с сырьевой экономикой.

использования инноваций отечественной промышленностью. Доказано, что существующая институциональная среда в России препятствует интенсивному освоению технологий компаниями, вследствие политических, социальных, экономических и правовых проблем.

Сформулированы основные направления государственной политики по совершенствованию условий инновационного развития в России, обоснован подход, что при определенных формах реализации инноваций и грамотной политике государство может добиться впечатляющих результатов в экономике.

Теоретическая значимость результатов исследования представляет собой вклад в развитие экономической теории в разрезе таких аспектов как:

инновационное развитие, экспортно-сырьевая экономика. Усовершенствована теоретическая база для исследования мероприятий в рамках государственной политики, направленной на инновационное развитие в странах, богатых природными ресурсами.

Практическая значимость результатов заключается в том, что выводы диссертационного исследования могут быть использованы государственными и региональными органами власти для выработки активной политики инновационного развития в экспортно-сырьевой экономике.

Разработанные теоретические положения и выводы исследования могут быть использованы в процессе совершенствования учебных программ и при чтении дисциплин: «Общая экономическая теория», «Макроэкономика», «Инновационная экономика», «Влияние реального сектора экономики на денежный», «Структурно-институциональный анализ мировой экономики».

Апробация результатов исследования. Основные результаты и выводы диссертационного исследования представлены в публикациях и докладах на международных, всероссийских научно-практических конференциях и симпозиумах в Генеральном консульстве Великобритании в Санкт-Петербурге (Санкт-Петербург, октябрь 2011 г.), конференции Министерства науки и технологий КНР «Российско-китайское сотрудничество в инновационной сфере»

(Пекин, октябрь 2012 г.), крупнейшей в Европе стартап-конференции «Slush»

(Хельсинки, ноябрь 2012 г.), крупнейшей международной нефтегазовой конференции CERAWeek-2013 (Хьюстон, март 2013 г.), конференции венчурных капиталистов и изобретателей России «Russian Tech Tour 2013» (Казань, апрель 2013 г.), глобальном венчурном симпозиуме «Global Corporate Venturing Symposium 2013» (Лондон, май 2013 г.), форуме новейших технологий и перспектив международной кооперации в области инноваций «Открытые инновации 2013» (Москва, октябрь 2013 г.), бизнес-форуме в рамках 9-ой сессии СМПК по экономическому сотрудничеству России с Бельгией и Люксембургом (Брюссель, ноябрь 2013 г.).

Публикации результатов исследования. По теме диссертационного исследования опубликовано 7 работ объемом 4,1 п.л. (авторских 4,1 п.л.), в том числе 1 статья на иностранном языке в журнале, входящем в систему цитирования Scopus, 3 статьи в журналах, входящих в перечень научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ.

Структура диссертационной работы. Структура диссертационной работы определена целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложений, содержит 14 таблиц и 21 рисунок.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЭКСПОРТНО-СЫРЬЕВОЙ

ЭКОНОМИКИ

Фраза «империя, над которой никогда не заходит солнце» была впервые использована для описания огромного господства короля Испании Филиппа II в XVI веке. Во время его почти полувекового правления, территория Испании распространялась на все известные континенты, беспрецедентная величина для ранней европейской истории. Достигнув зенита своего военно-политического могущества, Испания получала значительные суммы, которые современные экономисты назвали бы «сверхдоходами». Двор Филиппа II был завален золотом, серебром и ювелирными изделиями из своих колоний в Америке. Несмотря на это, Филипп Благоразумный (как это ни удивительно, известный по-испански и по сей день) неосмотрительно приводил свое правительство к банкротству четыре раза за время своего правления. Получая драгоценные металлы и камни, он получал все более крупные кредиты, проценты по которым были настолько велики, что он не мог заплатить даже при продолжающихся поставках из колоний. Империя Филиппа II стала самым известным случаем зависимости от природных ресурсов.

Хотя некоторые экономисты со времен Филиппа с подозрением относились к роли природных ресурсов в экономическом развитии, вплоть до конца XX века не было предпринято существенных усилий по изучению возможного негативного влияния от сырьевой зависимости. Одна из возможных причин такого положения было общее мнение, что природные ресурсы страны должны положительно отражаться на экономическом росте. Некоторые авторы утверждали, что природные ресурсы, а именно уголь как источник энергии, были одним из основных драйверов промышленной революции 147.

Первым систематическим исследованием экономической проблемы, связанной с природными ресурсами, стала опубликованная работа Сакса и Уорнера под названием «Изобилие природных ресурсов и экономический рост»

158. Это исследование заложило основу гипотезы, которая позже стала называться «ресурсным проклятием». Основной вывод исследования был в том, что темпы роста экономик с высокой степенью экспорта сырья в ВВП за двадцатилетний период с 1970 по 1990 гг. растут медленнее, чем в среднем в мире. Даже с учетом ряда переменных, которые, как считается, положительно влияют на экономический рост, отрицательное соотношение между экономическим ростом и ресурсной зависимостью была очевидна. Исследователи также обнаружили, что снижение доли сырьевого экспорта в общем объеме ВВП на 10 % вызывает повышение темпов экономического роста на 1 процентный пункт. Ряд экономистов провели аналогичный анализ, чтобы проверить данные выводы. Например, Сала-и-Мартин опубликовал работу с названием «Я только что выполнил два миллиона регрессий», в которой он подтвердил выводы Сакса и Уорнера 159. Сала-и-Мартин выявил 22 переменные, которые имели статистически значимое влияние на экономический рост - природные ресурсы были одной из тех переменных, которые воздействовали негативно.

За годы, прошедшие после публикации Сакса и Уорнера, развитие научных и аналитических подходов к вопросу о природных ресурсах прошло через различные стадии. В девяностых годах, казалось, что большинство экономистов пришли к консенсусу о существовании «ресурсного проклятия». Сама фраза был придумана Ричардом Оти, экономистом, который специализируется на влиянии природных ресурсов на экономический рост 97. Но простого заявления, что природные ресурсы имеют негативное влияние на рост, было недостаточно.

Объяснение было необходимо. Поэтому появилось несколько концепций, делающих акцент на различных каналах, через которые ресурсная зависимость препятствует экономическому росту. Самые ранние объяснения были ориентированы на экономические каналы. Сакс и Уорнер пришли к выводу, что речь идет об эффекте «голландской болезни», который ряд экономистов исследует с 1970-х годов 95, 113, 129, 175. Но в 2000-х гг. группа авторов (еще оставаясь в рамках концепции экономических каналов) исследовала влияние волатильности сырьевых цен на экономический рост и развитие. Публикации Кавальканти с соавторами 108, 111, Ван дер Плега и Пульхекке 173, Леонга и Мохаддеса 141 демонстрировали негативное воздействие нестабильности цен.

В последние годы, в результате более строгого эконометрического анализа с использованием новых, обширных баз данных начали появляться сомнения в гипотезе о «ресурсном проклятии». Несколько экономистов пришли к иным выводам относительно последствий природных ресурсов. Во-первых, появились сомнения по поводу периода времени, который Сакс и Уорнер выбрали для анализа. Манцано и Ригобон из Национального бюро экономических исследований опубликовали работу, в которой утверждали, что на исторический период, изученный Саксом и Уорнером, пришлось значительное падение цен на сырьевые товары, начиная с 1980 года, продлившийся 20 лет (этот период также известен «пресыщенные восьмидесятые») 143. Это снижение цен оказало негативное влияние на экономический рост. Кроме того, авторы утверждали, что высокие цены на сырьевые товары в 1970-х гг. позволили правительствам странэкспортеров природных ресурсов пойти на активные заимствования, которые создали избыточную зависимость, что в свою очередь, привело к замедлению экономического роста. С учетом поправок на эти факторы влияние «ресурсного проклятия» уже не прослеживалось.

Экономисты Всемирного банка, Ледерман и Малони, поставили под сомнение попытку обобщения влияния природных ресурсов на экономический рост и развитие 139, 140. Они предположили, что некоторые из показателей, используемые в предыдущем анализе, могут быть не связаны с относительной обеспеченностью природными ресурсами. После учета фиксированных эффектов в своем анализе негативное влияние ресурсов исчезло, что позволило предполагать, что на результат влияет не сам фактор природных ресурсов, а корреляция с некоторыми ненаблюдаемыми национальными особенностями стран. Поэтому авторы пришли к выводу, что экономисты пытались делать общие выводы о влиянии ресурсного изобилия, не выяснив точно, какие именно характеристики отрицательно влияют на рост. Ряд других экономистов изучили более обширные массивы данных за более длительные периоды времени и не обнаружили никакого влияния на экономический рост 164 или очень слабое влияние природных ресурсов.

Сомнения по поводу прямого экономического воздействия ресурсного изобилия побудил ряд авторов искать скрытый канал, посредством которого природные ресурсы могут влиять на развитие. В макроэкономических гипотезах объяснение давалось такими понятиями как «голландская болезнь» и волатильность цен, в альтернативном подходе – в качестве основного фактора, институциональные недостатки. Следует, тем не менее, выделить отличия между двумя течениями, оформившимися внутри этого институционального подхода.

Первое возникло из гипотезы о «ресурсном проклятии»: его представители считают, что изобилие природных ресурсов является причиной деградации институтов и высокого уровня коррупции в рядах правящей элиты, что в свою очередь оборачивается негативными последствиями для экономического роста и «институциональное проклятие». Другое течение – институционализм – также делает акцент на институтах, но причинно-следственная связь формулируется обратным образом: сырьевые страны, не обречены на институциональные изъяны, а наоборот, сама слабость институтов становится причиной замедления роста и развития. Изображенная ниже таблица 1 представляет различные подходы к проблеме сырьевой экономики.

Таблица 1. Сырьевая экономика: основные интерпретации и течения «Ресурсное проклятие» Природные ресурсы являются препятствием для Экономические факторы:

«Голландская болезнь» Рост реального курса национальной валюты Д. Сакс, Э. Уорнер Волатильность цен Волатильность цен – основной фактор, Р. Арецки, Институциональные факторы:

«Институциональное Зависимость от природных ресурсов приводит к Р. Оти, Х. Сала-ипроклятие» разложению институтов, которое, в свою Мартин, А.

Институционализм Природные ресурсы не являются ни экономическая свобода Включают в себя права собственности, Р. Майкселл, Р.

Составлено автором институциональном канале и «институционализм», который рассматривает слабые институты первопричиной, однако, обе школы имеют много общего. Обе подчеркивают важную роль институтов. Тем не менее, практические политические последствия этих двух подходов, заметно отличаются. Это легко понять, почему. Для первого подхода, природные ресурсы являются проблемой, и, следовательно, решение по существу, чтобы уменьшить экономическую зависимость от продаж ресурсов. В последнем подходе ресурсы сами по себе не являются проблемой, или, по крайней мере, можно утверждать, что это не главный вопрос. Ряд стран, как будет показано ниже в настоящей работе, являются примерами того, как высокая доля экспорта природных ресурсов может существовать наряду с развитой институциональной базой. Таким образом, институты рассматриваются как ключевой фактор, определяющий траекторию развития ресурсной страны. Поэтому политические рекомендации в основном направлены на улучшение институциональной базы.

Институционалистский подход, по мнению автора, имеет определенные практическом и теоретические преимуществами. Он позволяет глубже заглянуть в корень проблемы и обеспечивает более прочную основу для долгосрочных практических мер. Тем не менее, здесь прослеживается неоднозначность.

Ограничиваться одним направлением не слишком практично. Институты имеют крайне важное влияние, но это не означает, что природные ресурсы как таковые не имеют никакого значения. Сбалансированная институционалистская позиция выглядит так: страны, опирающиеся на экспорт сырья, не обречены на крах или стагнацию, но у них могут столкнуться с определенными трудностями в реализации курса, направленного на обеспечение роста. Некоторые институты в сырьевых странах могут играть бльшую роль, чем в экономиках, обделенных природными богатствами, и, следовательно, слабые институты могут иметь более сильный негативный эффект. Одним словом, правильнее было бы говорить не о «ресурсном проклятии», а о «ресурсном влиянии».

Причина, по которой институциональный подход начинает заменять гипотезу «ресурсного проклятия» был хорошо отражен в следующем отрывке:

«Складывается консенсус, что различные политические и социальные переменные выступают в качестве посредников во взаимосвязи между богатством природных ресурсов и результатами развития экономики. Но вместо того, чтобы признать, что эти переменные формируются в диапазоне исторических и других факторов в каждом конкретном случае, ученые, как правило, предопределяют это базой природных ресурсов. Иными словами, ученые формируют неправильный вопрос: следует спрашивать не почему экономики, богатые природными ресурсами, способствуют различным политическим патологиям и в свою очередь предопределяют снижение производительности, а спрашивать, какие политические и социальные факторы используют некоторые богатые ресурсами страны для того, чтобы поощрять развитие» 157.

Результаты анализа экономических показателей сырьевых стран существенно варьируются в зависимости от рассматриваемых данных и временных периодов. В результате выводы, к которым приходят разные авторы, существенно различаются: от отрицательного влияния сырьевых ресурсов на экономическое развитие (Сакс и Уорнер, Оти, Росс, Кавальканти и другие) до отсутствия существенного воздействия 164 и даже положительного влияния 106, 150. Даже в случае, если автор не находит зависимости между сырьевыми ресурсами и экономическим ростом (или обнаруживает положительную зависимость), эти результаты могут быть учтены различно. Предположим, что в некой стране найдены месторождения ценных природных ресурсов и на каком-то этапе она начинает продавать эти ресурсы на мировом рынке по завышенным ценам. Учитывая, что такой экспорт создает сверхприбыль (и в некоторых случаях весьма значительную), следует, что экономические показатели такой сырьевой страны должны быть значительно выше, чем у стран с ограниченными природными ресурсами.

Тот факт, что эмпирические данные, по крайней мере по некоторым из этих стран, не свидетельствуют существенного улучшения или демонстрируют незначительное положительное улучшение, является показателем определенных системных проблем, с которыми сталкиваются эти страны. Таким образом, опасения сторонников гипотезы «ресурсного проклятия» может быть оправдано, даже если внешние последствия ресурсного изобилия носят мягкий характер.

Экономические показатели, хорошие для страны, обделенной природными богатствами, могут быть рассмотрены как неудовлетворительные для государства, обладающего значительными запасами сырья. Потребуется более детальный анализ для того, чтобы понять причины неудовлетворительного развития ряда стран с сырьевой экономикой.

Данная задача поднимает еще один важный вопрос: что вкладывается в понятие «изобилие природных ресурсов» и какие страны можно квалифицировать как богатые ресурсами. Существует несколько вариантов ответа на этот вопрос.

Два наиболее распространенных метода измерения ресурсного изобилия – это доля сырьевых ресурсов в общем объеме экспорта и доля экспорта сырьевых ресурсов в объеме ВВП. В данной работе применяются оба эти критерия следующим образом: сырьевая зависимость возникает, когда более 25 % от совокупного экспорта страны приходится на экспорт природных ресурсов и доля сырьевого экспорта в объеме ВВП превышает 10 %. Первый критерий используется рядом авторов и соответствует определению сырьевой зависимости, принятому Международным Валютным Фондом (МВФ). Второй критерий, чтобы в категорию стран, богатых природными ресурсами, не попали государства, с низким объемом общего экспорта. Приложение представляет полный список стран, входящих в эту категорию, составленный на основе данных МВФ, Организации Объединенных Наций (ООН), а также, Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД). Кроме того, в целях анализа, автор распределил страны на две группы: зависимые от экспорта природных ресурсов, далее страны с сырьевой экономикой, и более узкую группу государств, зависящих от экспорта нефти и газа, далее страны с нефтегазовой экономикой.

Следует также отметить, что под природными ресурсами подразумеваются так называемые точечные ресурсы – в действительности речь идет о сырых и переработанных природных ресурсов. Более широкое понятие может включать земли, водные бассейны и другие природные ресурсы, которые остаются за рамками исследования. Понятие согласуется с определениями, принятыми в большинстве исследований по данной теме, и включает две широкие категории природных ресурсов – нетопливные и топливные. Первая включает цветные металлы, металлические руды, минеральные удобрения и другие ископаемые, в том числе драгоценные и полудрагоценные камни; вторая – нефть, нефтепродукты, природный газ и уголь. Точный список сырьевых товаров, включенных в определение, основан на Стандартной международной торговой классификации (СМТК) и базе данных по товарному экспорту Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) – самому подробному статистическому источнику по мировой торговле.

Экономические и институциональные характеристики странэкспортеров сырьевых ресурсов В конце 1950-х годов в Нидерландах были открыты несколько крупных морских месторождений природного газа. Экспорт газа произвел сильный экономический эффект, вызвав удорожание голландского гульдена и сокращение производства в несырьевых отраслях. Этот эффект получил название «голландская болезнь», придуманное журналом «Экономист» в 1977 году.

Экономические изменения в Голландии были первым тщательно изученным проявлением этого экономического феномена 112, 113, 128, 163. Следует также уточнить: воздействие «голландской болезни» на экономику происходит посредством не одного, а нескольких взаимосвязанных эффектов.

Влияние нефтяного или газового бума на экономику в целом можно разделить на три основных эффекта: эффект движения ресурсов, эффект роста расходов – оба были впервые выявлены Корденом и Нири 113 – и воздействие на валютный курс. Предположим, что есть небольшая страна с открытой экономикой с тремя основными секторами: производственный сектор, сектор услуг (не связанного с международной торговлей) и сырьевой сектор, который быстро образовался по средствам, скажем, открытия значительных месторождений нефти, вызвавшего бум нефтяного экспорта. Эффект движения ресурсов заключается в перетекании труда и капитала в сырьевую отрасль из других секторов экономики, вызванном ростом прибылей и зарплат в сырьевом секторе. Эффект роста расходов происходит в том случае, когда в результате непредвиденной прибыли в сырьевом секторе повышается спрос на импортные и иные товары. Тем не менее, влияние на расходы различается по секторам. В секторе услуг, не связанном с внешней торговлей, рост спроса на услуги удовлетворяется по средствам роста предложения, в итоге растут и цены на эти услуги, и зарплаты в данном секторе. В то же время возросший спрос на внешнеторговые товары удовлетворяется не за счет увеличения предложения изделий отечественной обрабатывающей промышленности, а за счет роста импорта. Проявляется воздействие на валютный курс. Оно становится итогом повышения притока иностранной валюты (в случае с нефтяным экспортом – американских долларов), по средствам чего, курс национальной валюты возрастает. Рост реального обменного курса национальной валюты оборачивается для обрабатывающего сектора двойным эффектом: он сдерживает спрос на отечественные промышленные товары, поскольку импортные изделия становятся дешевле, и уменьшает экспорт промышленной продукции, поскольку из-за роста курса национальной валюты она становится менее конкурентоспособной на международном рынке.

«Голландская болезнь» – явление, хорошо изученное и подтвержденное фактами. Практически все экономисты, изучающие это явление, считают, что данное понятие реально и существуют определенные механизмы, по средствам которых воздействует на экономику страны – экспортера природных ресурсов.

Гораздо меньше ясности с тем, имеет ли он существенное негативное влияние на экономический рост в целом, с одной стороны, и на социальное развития – с другой. Если такой негативный эффект в каждой из этих сфер существует, необходимо определить, каким образом его ослабить за счет конкретных практических мер. Стоит начать с прояснения одного основного аспекта данной дискуссии: существует путаница между двумя совершенно различными вопросами. Из всего, что известно о «голландской болезни», ответ на этот вопрос может быть положительным. Хотя может показаться многим людям, что «голландская болезнь» замедляет экономический рост, и, следовательно, следует считать однозначно негативным явлением, анализ, основанный на здравом смысле, ставит под сомнение эту распространенную точку зрения.

В сущности, «голландская болезнь» является приспособлением к новой экономической ситуации, которая возникает в результате увеличения экспорта сырьевых товаров. Такие экономические коррективы происходят во всех странах с открытой экономикой, не только в ресурсных экономиках, как реакция на более высокую прибыль на труд и капитала в конкретных отраслях. Сокращение в производственном секторе является свидетельством более высокой доходности в других отраслях (добывающем и сфере услуг). Такие сдвиги в экономическом равновесии происходят постоянно в связи с техническим прогрессом и глобальной конкуренцией. Крупные технологии и / или технологические инновации могут сместить баланс труда и распределения капитала. Если экономика получает повышение от разработки новой экспортной продукции, например, высокотехнологичный продукт, который соответствует определенному тренду в глобальном технологическом развитии и таким образом быстро увеличивает международный спрос на него (мобильные телефоны «Нокиа», в Финляндии приходят на ум в качестве примера). Мало кто будет рассматривать это как негативное развитие. Тем не менее, когда бум происходит в секторе природных ресурсов, он получает смесь тревоги и подозрения. Есть эмпирические данные, которые указывают на случаи экономического и институционального сбоя в сырьевых странах. И «голландская болезнь» может усугубить состояние такой экономики через каналы, описанных выше. Но это отличается от того понимания, что «голландская болезнь» является причиной таких несчастий, в первую очередь.

В конечном итоге, с макроэкономической точки зрения, увеличение доходов за счет продажи природных ресурсов влечет за собой соответствующий рост ВВП. Хотя потенциально он может сопровождаться сокращением производства в несырьевом секторе, это не означает, что подобное перераспределение источников дохода обязательно негативно отразится на росте ВВП. Наиболее вероятно, что его темпы, напротив, увеличатся. Кроме того, аргумент о том, что «голландская болезнь» представляет собой источник стагнации, подрывается тем фактом, что во многих сырьевых странах ее влияние очень ограниченно, потому что там нет промышленного сектора или он очень мал, а значит, никакого перераспределения вообще произойти не может. Тем не менее, страны, где имеются лишь сырьевой сектор и сектор услуг, испытали на себе замедление роста и даже спад (см. рисунок 1) 168. Для того, чтобы понять причины стагнации в некоторых сырьевых экономиках, необходимо найти другое объяснение.

Рисунок 1. ВВП на душу населения в нефтегазовых экономиках в период с Составлено автором по материалам Ряд экономистов, после изучения вопроса, пришли к выводу, что последствия «голландской болезни» не были основным фактором, определяющим траекторию роста, богатых природными ресурсами стран. Например, Майкселл 147 проанализировал производительность группы стран, экспортирующих ресурсы, и пришел к выводу, что для большинства из них «голландская болезнь»

не имела никакого влияния на темпы роста. МакМэхон 144 приходит к аналогичным выводам в своем исследовании. Торвик 170 утверждает, что производительность труда может либо увеличиваться, лили уменьшаться в зависимости от структурных и институциональных характеристик экономики.

Открытая рыночная экономика с низкими барьерами входа и минимальными препятствиями для бизнеса будет адаптироваться к «эффекту движения ресурсов»

и «эффекту расходов», увеличивая экспорт на сырьевые товары, как и на любые другие изменения в структуре экспорта.

Таким образом, существуют разные способы рассмотрения вопроса «голландской болезни». В узком смысле речь идет о перераспределении ресурсов между разными секторами. Рассматривать это как «болезнь» – проблему саму по себе – значит применить то или иное ценностное суждение и отдать предпочтение определенному способу получения доходов, т.е. производственному сектору, связанному с внешней торговлей. В этом случае вопрос по сути превращается в политический из экономического. И это действительно то, что на самом деле произошло во многих сырьевых странах. Правительства этих стран, пытаясь «спасти» производственный сектор, где производство падает, создают субсидируемые зависимые отрасли, которые приводят к стагнации всей экономики. Таким образом, то, что первоначально позиционируется как лекарство от «голландской болезни», зачастую само становится источником экономических проблем.

корректирующие действия для «голландской болезни», и специально для «эффекта от валютного курса». Однозначного ответа на этот вопрос нет. Это характеризуется степенью зависимости от ресурсов, от размера экономики и ее доли в производстве конкретного товара на мировом рынке. Кроме того, «эффект от валютного курса» имеет не совсем отрицательное значение. Это может сделать некоторые экспортируемые товары менее конкурентоспособными, но у него есть эффект: все импортные товары становятся более доступными. Суммарный эффект зависит от множества факторов, которые являются специфическими для каждой отдельной экономики. Для предотвращения резкого повышения номинального и реального обменного курса национальной валюты, было бы целесообразно для правительства применять механизм для удаления избыточного притока иностранной валюты с помощью стабилизационного фонда или другого подобного института. Эта практика получила широкое распространение во всем мире и в целом позволила правительствам сдержать курс своих валют, а также сэкономить деньги на черный день, когда цены на сырьевые товары идут вниз.

Учитывая вышеуказанные сомнения в неизбежно негативном влиянии «голландской болезни», ряд экономистов стремился найти альтернативный экономический канал, который мог бы оказывать негативное влияние на некоторые зависимые от ресурсов страны. Это привело к появлению новой мысли, которая может быть описана как гипотеза «проклятие волатильности цен».

Основная идея в том, что не ресурсная зависимость сама по себе является проблемой, а, что скорее волатильность цен на сырьевые товары на мировом рынке. Наблюдение вредного воздействия волатильности цен на сырьевые товары было одним из итогов широкого исследования в ресурсной экономике в 1990-х годах. Майкселл 147 обнаружил, что страны с высокой долей экспорта природных ресурсов за период двух десятилетий, в период между 1972 и 1992, испытали общую волатильность торговли в три раза большую, чем экономики несырьевые. Майкселл 147 и Оти 96 предположили, что волатильность экономического развития в сырьевой экономике. Другие исследования были опубликованы позже с особым акцентом на эффект волатильности цен 92, 107, 108, 111, 173, 174.

В частности, регрессионный анализ, проведенный Кавальканти и его соавторами 110 показал, что для 62 стран – экспортеров сырья сами по себе ценовые бумы оказывают позитивное воздействие на рост ВВП. Тем не менее волатильность цен и вытекающая из нее нестабильность экспортных доходов сказывается негативно. Интересно, что у остальных стран – с ограниченными запасами природных ресурсов – волатильность цен на сырьевые товары не оказывает никакого влияния на совокупную производительность, инвестиционные тенденции и рост ВВП. Учитывая то, что страны с бедными запасами природных ресурсов также потребляют сырье, а значит, находятся под воздействием волатильности цен в качестве потребителей и импортеров нефти, газа и других полезных ископаемых, выводы Кавальканти и его соавторов предполагают, что эта нестабильность может нанести вред росту только при достаточно высоком уровне зависимости экономики от доходов, получаемых за счет того или иного экспортного продукта.

Если попробовать абстрагироваться от (часто противоречивых) эконометрических исследований и попытаться применить простую логику, гипотеза о влиянии ценовых колебаний представляется несколько более убедительной, чем концепция «голландской болезни». Последняя в сущности утверждает, что высокие доходы от продажи природными ресурсами через несколько каналов вредят росту, а не ускоряют его. Но здравый смысл приводит к противоположному выводу: дополнительный доход генерирует увеличение темпов роста. И многие, хотя и не все, экономические регрессии демонстрируют именно это. Гипотеза о волатильности цен основана на иной аргументации:

зависимость от экспорта сырьевых товаров вредит росту за счет внешней волатильности цен. Такие колебания не позволяют экономике и ее основным игрокам – как частным, так и государственным – адаптироваться, таким образом, препятствуют инновациям, инвестициям и развитию. Волатильность вредит фискальной политике и расходам государственного сектора, в частности, в распоряжении правительства оказывается меньше средств в периоды падения цен.

Все это, имеет больше смысла, но и с этими аргументами существуют определенные проблемы.

Некоторая степень волатильности присуща самой природе всех цен на сырьевые товары, да и вообще любым ценам в условиях свободного рынка. Так утверждая, что волатильность вредит рост ВВП равносильно тому, что рынки препятствуют экономическому росту. Но и теория и практика говорит прямо противоположное: отсутствие рынков разрушает рост. Достаточно высокая степень волатильности цен, часто рассматриваемая в природных ресурсах, является отвлекающим. Можно подумать, что эта квалификация позволит спасти гипотезу, но есть еще проблемы с этим аргументом. Во-первых, есть много товаров, таких как некоторые потребительские товары, медикаменты и высокотехнологичные устройства, которые подвержены интенсивной волатильности цен. Тем не менее, никогда не услышишь о «проклятии», вызванном на рынке электронных товаров. Во-вторых, глядя на макроэкономические явления, экономисты часто не в состоянии сравнить свои выводы с микроэкономическими событиями, которые неразрывно связаны с первыми. Если это то, чтобы поверить, что волатильность цен является источником неприятностей для экономического роста в целом, то подразумевается, что фирмы, которые наиболее подвержены этой волатильности, т.е. компаний в добывающей промышленности, переработки, нефтехимии и т.д., будут ощущать этот вред от волатильности в еще большей степени. Нефтяные компании, например, страдают от воздействия колебания цен на нефть на 100%, в то время как правительства нефтедобывающих стран подвержены только в той степени, от которой их бюджеты зависят от нефтяных доходов (это может быть выше или ниже, но только в нескольких странах это приближается к 100%). Тем не менее, из практического опыта, нефтяные компании страдают в меньшей степени от волатильности цен, чем государственные бюджеты сырьевых стран.

На протяжении всей истории несколько механизмов были разработали для смягчения волатильности цен, например, хеджирование с помощью различных финансовых инструментов, страхование, сценарного анализа, корпоративного планирования и сокращения расходов. Использование всех перечисленных выше инструментов и многих других компетентным и стратегическим образом можно было бы описать в качестве эффективного управления. Именно это эффективное управление позволяет некоторым компаниям процветать при волатильности цен.

Колебания цен являются лишь одним из многих рисков, который любой бизнес должен принимать во внимание и управлять им. Все это кажется самоочевидным, когда применяется к предприятиям, но так или иначе меняет полностью представление, когда экономисты смотрят на страны и, в частности, политику своих правительств. Тогда волатильность резко меняется от риска и превращается в «проклятие». В этом смысле гипотеза о волатильности цен принципиально не отличается от «голландской болезни» или любого другого аналогичного подхода, который по существу попадает в русло «проклятия ресурсов».

Основной аргумент, который будет исследован далее, состоит в следующем:

вместо того чтобы бороться с различными «проклятиями» и «болезнями», правительствам стоит проанализировать собственные действия, а также форму и роль институтов, которые созданы ими, поддерживаются, а зачастую и разрушаются. Также, по мнению автора, было бы правильно сравнить инструменты государственного управления с тем, что уже успешно применяется на уровне компаний (например, для управления волатильностью цен). Ряд стран именно так и поступает, создает стабилизационные фонды и прочие подобные организации. В этом смысле и «голландская болезнь», и волатильность цен на сырьевые товары являет собой в сущности не чисто экономические проблемы, а именно институциональные. Обе гипотезы создают затруднения при особом стечении обстоятельств, как правило, связанных с отсутствием или недостаточным развитием тех или иных институтов.

Рэймонд Майкселл, профессор из Университета штата Орегон, который изучает экономику ресурсов, успешно отметил роль волатильности цен и последствий «голландской болезни» в экономиках, зависящих от ресурсов в следующем отрывке:

«Законный вопрос о том, являются ли потрясения, вызванные первичным бумом экспорта товаров, более серьезными, чем потрясения, испытываемые представителями стран бедных ресурсами. Может быть, это так, но они могут быть урегулированы путем принятия соответствующих стратегий» 147.

Как упоминалось ранее, страны, зависящие от экспорта сырьевых ресурсов, не обречены на провал или застой, они могут столкнуться с определенными трудностями в реализации политики стимулирования экономического роста.

Некоторые институты в сырьевой экономике могут играть большую роль, чем в странах, обделенных ресурсами. Следовательно, слабые институты могут иметь более сильный негативный эффект. Это по сути является основным аргументом для замены подход «ресурсного проклятия» на «сырьевое влияние». Данный термин был введен в своем труде о сырьевой экономике Полом Стивенсоном 163.

Существуют различные примеры по всему миру, которые иллюстрируют негативное влияние институциональной недостаточности в сырьевых экономиках.

Одним из самых известных случаев является Венесуэла. Экономика Венесуэлы примечательна несколькими составляющими. С точки зрения ее реального ВВП на душу населения, Венесуэла превратилась из одной из самых благополучных стран в Латинской Америке и во всем мире в 1950-х гг. до периода стагнации и даже снижения. За два десятилетия, в период между 1980 и 2002 гг., ее реальные доходы на душу населения снизился на 25%. В 1988 году 2,4% венесуэльцев, жили за чертой бедности. Но к 1998 году, когда Чавес был избран президентом, этот показатель вырос до 18,5% 122. Венесуэла в значительной степени зависит от экспорта нефти, и ее текущие комбинированные запасы нефти и газа в мире вторые по величине (после Иран), что составляет в десять раз больше, чем то, чем Венесуэла располагала в 1980-х гг. Представлялось, что нефтезависимое самодержавное правительство может не беспокоится о доходах на душу населения, бедности, неравенстве и других показателей благосостояния населения, но может по крайней мере поддерживать добычу нефти для того, чтобы заполнять государственную казну. Но пример Венесуэлы опровергает даже это интуитивное предположение. Трудно поверить, но общая добыча в Венесуэле на самом деле ниже, чем это было полвека назад (см. рис. 2 и 3) 105, 168.

Рисунок 2. Средние темпы роста добычи нефти и газа за период с 1966 по 2012гг. Рисунок 3. ВВП на душу населения в период с 1961 по 2011 гг. Составлено автором по материалам Составлено автором по материалам Венесуэла не единственная страна, которая не смогла реализовать свой углеводородный потенциал. Иран является еще одним своеобразным случай. Он обладает крупнейшими комбинированных запасы нефти и газа в мире и занимает второе место по запасам природного газа после России. Страна может быть лидером в экспорте природного газа с быстро растущей экономикой. Но на самом деле, сидя на огромных запасах, она на самом деле чистый импортер газа. Должно быть что-то не так с институтами и политикой страны, если даже собственная нефтяная промышленность, дойная корова, может перейти в стагнацию. Список сырьевых экономик с наиболее очевидными институциональными сбоями включает такие страны, как Нигерия, Ливия, Алжир, Йемен и Мьянма (Бирма).

Американский ученый, Терри Линн Карл, провел два десятилетия, изучая опыт рантье нефтяных государств. Результаты этого исследования содержатся в ее книге под названием «Парадокс изобилия: нефтяные бумы и «петрогосударства»

135. В этой книге, она идентифицирует определенные закономерности институциональной неразвитости в некоторых нефтегазовых государствах.

Одна из основных форм во многих «петрогосударствах» – присвоение ренты. Это, конечно, присуще не только этим странам, но именно на нефтегазовые экономики это явление, судя по всему, оказывает наибольшее воздействие, приводя к слабости институты. Важно отметить, что присвоение ренты – это не просто коррупция с помощью взяток. Последнее зачастую лишь один из элементов этого явления, но было бы правильно проводить различие между незаконными и законными способами присвоения ренты. Коррупция и взяточничество относятся к первой категории, а вторая включает в себя широкий спектр мероприятий, таких как создание законодательных барьеров для вхождения на рынок, выдачу лицензий на добычу полезных ископаемых только представителям опредленных группы или привилегии при раздаче государственных субсидий.

Следует также отметить, что официальный данные (данные Всемирного банка, МВФ и национальные отчеты статистических государственных служб) относительно доли, которую природные ресурсы составляют в ВВП той или иной страны, не представляют полную сумму извлекаемой ренты от продажи сырья.

Данные не учитывают значительную часть формальных и неформальных способов перераспределения доходов от продажи сырьевых товаров, например, субсидии в форме пониженных тарифов на энергоносители и электричество, а также официальные или неофициальные (теневые) рентные платежи различным социальным группам. Исследование Клиффорда Гэдди и Бэрри Икеса, по поводу анализа структуры, а также реального (то есть неофициального) размера ренты, было опубликовано в «Оксфордском справочнике по российской экономике» 91.

Согласно авторам исследования, общий размер природной ренты (как официальной, так и теневой) от нефтегазого сектора в России, например, равен не менее 33% ВВП, в то время как доля нефтегазого сектора по официальной статистике составляет всего лишь 11% ВВП. Как правило, основная борьба между кланами в элите идет именно за присвоение этой, теневой части природной ренты, не включенной в официальную статистику.

Следует выделить несколько причин, по которым сырьевые экономики особенно уязвимы в плане присвоения ренты. Из них особенно важно выделить четыре.

Немобильность природных ресурсов. Особенностью добывающих отраслей по определению является их зависимость от природных ресурсов, недвижимых, пока они находятся под поверхностью земли. В результате эффективный государственный контроль в этой сфере значительно выше, чем в других секторах. Международная интеграция позволяет компаниям, относящимся к несырьевой промышленности и сектору услуг, выбирать юрисдикции для своей деятельности, перенося офисы, производственные линии и колл-центры туда, где условия лучше. Однако рудник или нефтяная скважина не может переехать в другую страну. В связи с этим выбор мест для будущей операционной деятельности у компаний достаточно ограничен, а когда они уже инвестировали капитал, и работа уже началась, этого выбора просто не остается. В результате это дает чиновникам куда больше возможностей для контроля. Еще одной дополнительной характеристикой сырьевых товаров является возможность их накопления, концентрации и длительного хранения в одном и том же месте.

государственной собственности, по умолчанию, что создает сильный уклон в сторону правительства и вниз всей цепочке добычи полезных ископаемых, переработки и распределения. Эта парадигма часто упоминается как «ресурсный национализм». Практически во всех странах (за исключением США и очень ограниченных случаях в Канаде) природные ресурсы под землей, являются собственностью государства. Их часто называют «достоянием народа», но это не меняет их фактическое состояние, которое является по существу государственной собственностью. Следовательно, любая деятельность, осуществляемая с сырьевыми ресурсами жестко контролируется правительством, которое генерирует огромные возможности для вымогательства ренты.

Перераспределение посредством большого государства. Добывающие отрасли используют небольшой процент населения, но зачастую поступления составляют львиную долю валового национального дохода. Таким образом, перераспределение в ее многочисленных формах (трансферы, субсидии сектора несырьевого, крупномасштабные государственные инфраструктурные проекты, привилегии и т.д.) составляет очень значительную функцию рантье государства.

Одним из ключевых способов получения ренты – деятельность по захвату таких переводов, чтобы удовлетворить личные интересы. Высокие уровни перераспределения, как правило, увеличивают вмешательство государства и размер государственных расходов в доле ВВП. Это часто дополняется экономии от масштаба для погони за рентой, которые возникают в крупных нефтяных государств, работающих с массивными бюджетами. В таких странах, даже незначительное положение в рентоориентированной иерархии может генерировать очень значительные прибыли.

Изоляция элиты. По причинам, упомянутым выше, рента от природных ресурсов легко извлекаема и таким образом может значительно улучшить благосостояние правящей элиты. Часть этой прибыли также перераспределяются среди остальной части населения. Следовательно, в течение времени, недовольство среди населения со статусом-кво неустранимой рантье элиты могут быть сведены на нет за счет создания зависимости от различных государственных трансфертов. Это перерастает в порочный круг ренты, которая пронизывает общество сверху донизу, и делает это очень неравномерно. Аренда от природных ресурсов может быть использована либо как морковь - за счет трансфертов - купить лояльность, или как палка, если недовольство сохраняется и развивается в политический протест. Таким образом, многие нефтяные государства проводят значительную часть своих бюджетов на полицию, армию и разведку.

Ряд авторов исследовали феномен ренты 98, 127, 155, 169, 171. В году Хальвор Мелум, Карл Мойн и Рагнар Торвик опубликовали документ под названием «Проклятие ресурсное или институциональное?», предложив аналитическую модель для определения, какие экономические силы участвуют при игре в сырьевой экономике 145. Они также пошли на один шаг дальше и посмотрели на то, почему в некоторых странах налицо негативный эффект от осуществления ренты, а в некоторых - нет. В то время как анализ выше помогает объяснить, почему рента настолько распространен в сырьевой экономики, модель Мелума, Мойна и Торвика предлагает объяснение того, как погоня за рентой может повлиять на экономический рост в различных институциональных условиях.

Они начали с установления различия между производством и специальными формами присвоения ренты. Исследователи утверждают, что все формы присвоения ренты могут быть вредны для экономического развития, но не в равной степени. Продуктивная экономика и присвоение ренты могут быть либо дополнены друг другом, либо конкурировать друг с другом, и именно в последнем случае присвоение ренты является более вредным для роста и развития. Присвоение ренты конкурирует с производством тогда, когда качество институтов находится на низком уровне. Авторы приводят несколько примеров:

«Неблагополучные демократии стимулируют политическое присвоение ренты, низкий уровень прозрачности, коррупцию в госаппарате, слабую защиту поглощения и экспроприации, слабую защиту прав граждан, стимулируют мошенничество и мздоимство, отсутствие верховенства права – преступность, рэкет и мафиозную деятельность, а слабость государства – феномен «удельных княжеств» 146.

Мелум, Мойн и Торвик называют самый вредный тип присвоения ренты «захватом». Чем лучше качество институтов, тем менее выгодно заниматься захватом и тем выгоднее будет заниматься производством. Затем они идут на создание двух возможных механизмов: институты занимающиеся присвоением, и институты, занимающиеся производством. Представим себе, что в обоих случаях открыто новое нефтяное месторождение, которое позволяет стремительно занимающимися присвоением, доходы от ресурсов предоставляют новый источник дохода для присвоения, в результате чего их прибыль растет, в то время как прибыль производителей - остается неизменной. В результате, становится меньше производителей, больше хапуг и более низкий доход для всех. Это как раз та ситуация, которая описывается как «парадокс изобилия», когда более высокий доход от ресурсов снижает общий доход. При институтах, занимающихся присвоением, последовательность событий выглядит следующим образом:

арендная плата высокая ресурсная рента тянет предпринимателей к присвоению.

Это вызывает падение прибыли в производстве, которое в свою очередь толкает отрицательные внешние эффекты, а производство - положительный внешний эффект. Это объясняет, почему отрицательный эффект дохода от этого перераспределения предпринимателей доминирует прямое положительное влияние на прибыль больше ресурсов.

В экономике с институтами, занимающимися производителями, увеличение поступлений от продажи природных ресурсов обеспечивает дополнительный источник дохода для производителей и, следовательно, повышение прибыли от производства. В результате, становится еще больше производителей и еще меньше хапуг. Кроме того, в системе, занимающейся производителями, увеличение доходов от эксплуатации природных ресурсов стимулирует общую добычу. Она производит к толчку общие доходы, которые выше, чем постепенное увеличение от продажи полезных ископаемых в одиночку. Это происходит потому, что есть положительная взаимодополняемость различных производителей. Таким образом, в модели Мелума, Мойна и Торвика, есть эффект мультипликатора в экономике ресурсов, так что положительные и негативные тенденции получают усиление. По сути: «В ситуации, когда институты стимулируют производство, природные ресурсы стимулируют выработку. Когда институты стимулируют присвоение, природные ресурсы мешают производству»

Мелум, Мойн и Торвик предложили следующее визуальное представление модели роста в разных странах (см. рис. 4) 146. Они сравнивают четыре гипотетические страны. Небогатые ресурсами страны А и А*, где в стране А институты занимаются присвоением, и в стране А* - производителями. И богатые ресурсами страны B и B*, где в стране В институты занимаются присвоением, и в стране В* - производителями. Четыре страны имеют первоначально тот же Y уровень доходов. Страна А*, где институты занимаются производителями, растет быстрее, чем страны А, где институты занимаются присвоением. Аналогично, страна B* имеет более высокие темпы роста, чем страна В. Одной из главных особенностей этой модели является то, что богатые ресурсами страны, занимающиеся производителями, превосходят бедные природными ресурсами страны с аналогичными институтами (B* и А* соответственно), а в странах, где институты занимаются присвоением все происходит наоборот: богатые ресурсами экономики (B) в конечном итоге отстают всех других групп. Отсюда главный вывод Мелума, Мойна и Торвика заключается в том, что качество институтов определяет, является ли изобилие природных ресурсов благословением или проклятием.

Рисунок 4. Траектории роста ресурсных и нересурсных экономик, согласно Для того чтобы проиллюстрировать эффективность различных сырьевых экономик в зависимости от их институционального развития, сгруппированы страны в соответствии с местом в глобальном рейтинге. Были взяты три самых часто цитируемых индексов, намеренно используя три различные индексы, с тем чтобы оценить эффект институционального качества. Три индекса были использованы:

индексе Института Фрейзера «Экономическая свобода в мире»;

индексе Всемирного банка «Условия для бизнеса» (Doing Business);

«Конкурентоспособность на мировом рынке».

Для целей анализа установлены две группы стран: те, которые зависят от экспорта природных ресурсов (а именно минеральных ресурсов), которые называются «сырьевыми экономиками» и более узкая группа стран, которые зависят от экспорта нефти и газа, которые называются «нефтегазовыми экономиками». Всего в списке насчитывается 68 сырьевых стран и нефтегазовых стран. В приложении представлен полный список стран, который создан на основе данных МВФ и Организации Объединенных Наций (ЮНКТАД) (см. приложение 1).

Разделены ресурсные и нефтегазовые экономики на четыре группы в соответствии с их индексами. Затем сравниваются производительности этих групп с помощью восьми параметров, измеряющих экономическое и социальное развитие. Эти восемь параметров следующие:

Реальный ВВП на душу населения (по паритету покупательной способности - ППС); источник - Всемирный банк Объем прямых иностранных инвестиций; источник - Всемирный банк Индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП); источник Программа развития Организации Объединенных Наций (ПРООН) Ожидаемая продолжительность жизни, источник - Всемирный банк Уровень грамотности; источник - Всемирный банк Свобода от коррупции; источник - Transparency International (выше рейтинг - меньше коррупции) Уровень убийств; источник - UNODC Нарушения гражданских свобод в рейтинге; источник - Freedom House (выше рейтинг - больше нарушениях) Как уже упоминалось, вышеуказанные параметры были проанализированы для двух групп стран: сырьевая экономика и нефтегазовая экономика. Для каждой из этих двух групп изучены самые последние из имеющихся данных, а также исторические тенденции, начиная с самых ранних имеющихся дат, которые представляют изменения в этом параметре по группе (см. приложение 2).

Результаты сравнений говорят сами за себя. Во всех группах, и почти для всех параметров, есть видимая тенденция. Эта тенденция подтверждает предыдущую гипотезу: более качественная институциональная среда в странах, богатых природными ресурсами производит более высокий доход на душу населения, высокий уровень жизни и социального развития. Сравнение групп с самыми развитыми институтами (первая четверть) с среднемировыми также показывает, что уровень развития стран, богатых природными ресурсами с сильными институтами выше, чем в среднем в мире.

ГЛАВА 2. РОЛЬ СЫРЬЕВЫХ СЕКТОРОВ ЭКОНОМИКИ В

ИННОВАЦИОННОМ РАЗВИТИИ

Мартином Вулфом 177, профессором Института Катона Дэниелом Дж.

Митчеллом 148, а исследователями из Института Фрейзера Джеймсом Гуортни 125, 126 и его коллегами. На основе данных работ, предлагается выделить различия в следующих трех общих видах государственной деятельности, представляющие собой каналы, через которые эта деятельность влияет на развитие.

Регулирование. Эта область деятельности государственного управления имеет особенно сильное влияние. Некоторые области деятельности государственных структур – например, независимые суды и правоохранительные органы – имеют важное значение для эффективного функционирования институциональной системы. При этом чем сильнее та или иная сфера регулирования удалена от главных функций государства, тем больше вероятность ее отрицательного влияния на экономический рост. Регулирование обладает эффектом мультипликатора как положительного, так и отрицательного действия:

эффективное регулирование, укрепление законодательства, может повысить экономическое развитие, но при этом даже небольшие государственные регулирующие органы могут замедлить развитие за счет бюрократической волокиты, создания барьеров и искажения рыночных механизмов.

Перераспределение. Процесс налогообложения физических и юридических лиц и расходования полученных средств через различные государственные программы связан с различными видами издержек. Среди таких издержек, перечисленных Дэниелом Дж. Митчеллом 148, следует выделить:

издержки замещения: правительство не может тратить деньги, предварительно не получив их от кого-то, а поэтому государственные инвестиции подменяют собой деятельность в частном секторе;

экономически нежелательное поведение людей – например, высокие пособия по безработице стимулируют некоторых людей оставаться без работы;

инновациям, ограничивая шумпетеровское «созидательное разрушение», так как в государственных программах отсутствует гибкость из-за централизации и бюрократизма.

Собственность. Это тот случай, когда государство владеет определенными предприятиями, либо эти предприятия становятся монополистами по средствам Неэффективность государственных предприятий может сказаться на экономике в целом несколькими способами: за счет меньшей эффективности, по сравнению с определенных секторов.

Как было рассмотрено ранее, ресурсная экономика особенно склонна к чрезмерному вмешательству государства. Это происходит через все три канала:

регулирование, перераспределение и государственную собственность. Канал законности), так и отрицательный (присвоение ренты), как правило, особенно сырьевой экономике. Теперь стоит посмотреть на то, как различные структуры собственности в добывающих отраслях (частные, государственные или (например, стабилизационные фонды и государственные инвестиции), могут повлиять на общий экономический рост и развитие в ресурсной экономике.

Организация стран-экспортеров нефти (ОПЕК) была основана в 1960 году.

Она превратилась в клуб стран с преимущественно государственным участием в нефтяном секторе. С тех пор мир нефтяной и газовой промышленности прошел через глубокую эволюцию собственности. Во многих развивающихся странах, на долю которых приходится большая часть мирового производства углеводородов, правительства взяли под свой контроль их нефтяной и газовый сектора посредством экспроприации, национализации, либо перезаключения договоров с международными компаниями. Это привело промышленность к тому, что не только запасы в земле находятся в собственности правительства, но и большая часть корпораций, добывающих нефть и газ, приписывается к государству.

Последние зачастую называют национальными нефтяными компаниями (ННК), в то время как крупные частные транснациональные корпорации называют МНК (международные нефтяные компании). Существуют различные причины для господства ННК в отрасли. Они часто полагаются на сильные политические и эмоциональные мотивы, такие как ресурсный национализм. Для целей настоящей работы, представляют интерес относительные экономические показатели нефтедобывающих стран, которые приняли различные модели собственности и организации сектора. Таким образом, делается попытка отделить вопрос о полной эффективности управления от политических настроений. Торвальдур Гюльфасон из Университета Исландии утверждал, что:

«Для экономического роста имеет значение не обилие природных ресурсов как таковых, а качество их управления, и управление экономикой и институтами в целом» 127.

Именно поэтому было принято решение сравнить экономические показатели в экспортирующих странах нефть, которые были организованы в четыре группы по их структуре собственности нефтяной промышленности. Была измерена собственность на сумму нефтегазового комбинированного производства, приписываемого либо частным, либо государственным компаниям.

Были взяты для сравнения некоторые из наиболее значимых нефтедобывающих квалифицируются как «нефтяные экономики». Четыре группы: «В основном частные» (более 80% добычи углеводородов находится в частной собственности;

семь стран); «Смешанная структура» (от 20% до 80% находится в частной собственности; 10 стран, включая Россию); «В основном государственные» (более 80% принадлежит государственным компаниям; семь стран); «Модель залива», для шести стран Совета сотрудничества стран Залива (ССЗ). Полный список стран можно найти в Приложении. Анализ показывает, что существует сильная тенденция к увеличению дохода на душу населения (и других показателей развития) в странах, которые имеют частные нефтяные компании, а также более низкий уровень реального ВВП на душу населения в странах с государственным контролем (см. рис. 5-11) 105, 115, 168, 172.

Рисунок 5. ВВП на душу населения в 2012 г. в нефтегазовых экономиках Составлено автором по материалам Рисунок 6. Прямые иностранные инвестиции в 2011 г. в нефтегазовые экономики Рисунок 7. Индекс человеческого благосостояния в 2012 г. в нефтегазовых Составлено автором по материалам Составлено автором по материалам Рисунок 8. Свобода от коррупции в 2012 г. в нефтегазовых экономиках Рисунок 9. Средние темпы роста добычи нефти и газа за период с 1966 по 2012гг. Составлено автором по материалам Составлено автором по материалам Рисунок 11. Средние темпы роста добычи нефти и газа за период с 1966 по Составлено автором по материалам Составлено автором по материалам Также автором проведен целенаправленный анализ деятельности крупнейших нефтяных компаний мира в сравнении по одному ключевому показателю, характеризующему ее результаты, – чистой прибыли от барреля добытого нефтяного эквивалента (этот показатель обозначает совокупную добычу нефти и газа). Выяснилось, что средняя чистая прибыль за баррель у девяти крупнейших частных нефтяных компаний составляет в два с лишним раза больше, чем у девяти крупнейших государственных нефтяных компаний (соответственно 19,1 и 8,8 доллара США за баррель, при объеме добычи каждой из компаний превышающем 1,5 миллиона баррелей в сутки (см. рис. 12). Следует также отметить, что эти результаты получен в явно неравных условиях.

Большинство государственных нефтяных компаний работает на своей родной территории, находясь в благоприятных условиях и имея доступ к более крупным и качественным запасам углеводородов, что не имеет отношения к большей части частных компаний. Последним удается превзойти по эффективности государственные компании, несмотря на то, что они обычно сталкиваются с более жесткими условиями, платя больше налогов, сталкиваясь с резкими изменениями условий договоров, а порой даже с отзывом лицензий и экспроприациями.

Рисунок 12. Чистая прибыль на баррель добытой нефти и газа в 2012 г. Хотя приведенные выше цифры говорят сами за себя, приведенные данные демонстрируют, что в последнее время баланс в структуре собственности нефтяными компаниями продолжал смещаться в сторону государства. Хотя пик национализации (он пришелся на 1960–1970-е годы) уже давно пройден, идея ресурсного национализма по-прежнему имеет большое влияние. Парадокс заключается в том, что, не только доходы самих компаний, но и поступления в государственную казну с одного барреля углеводородов оказываются значительно выше при условии, что нефте- и газодобыча находится в частных руках. Как видно из ситуации, сложившейся в Иране, Венесуэле и Мексике, длительная государственная монополия в нефтяной промышленности в результате приводит к ее стагнации и общему падению государственных доходов. Достаточно показателен в этом отношении пример с мексиканской компанией «Пемекс».

Нефтяной сектор был национализирован в стране еще в 1930-х годах, что делает Составлено автором эту корпорацию одной из старейших государственных монополий в мире. Общие результаты ее деятельности показали следующие данные: даже при высоких ценах на нефть работа компании в 2012 году оказалась на грани убыточности (ее прибыль на баррель нефти составила всего 10 центов США – см. рисунок 12. А до этого периода «Пемекс» в течение нескольких лет вообще работала с убытком. В то же время примеры Австралии и Канады (в которых в последние годы после повышения объемов добычи углеводородов наблюдается быстрый экономический рост, в то время как большинство стран ОЭСР столкнулись с рецессией), а также США с их сланцевой революцией демонстрируют преимущества частной собственности в энергетическом секторе.

Следует сделать одно замечание. Хотя, как было указано выше, практические данные однозначно говорят в пользу частной собственности в области добычи природных ресурсов, эту модель следует признавать универсальным средством. Как уже подчеркивалось, институты являются ключевым элементом успешной экономической модели для экспортно-сырьевых экономик. Без сильных и прозрачных институтов частные компании подвержены коррупции за счет присвоения ренты, так как присвоение оказывается выгоднее чем предпринимательская деятельность. Результатом является структура, которая может внешне быть представлена как частная собственность, но на самом деле является системой, аффилированной с государственными групповыми интересами и кланами. Более того, при определенных условиях и в рамках правильной политики некоторым государственным корпорациям удается добиться впечатляющих результатов. В данной ситуации важна организация конкретной компании и особенно институциональная среда, в которой она действует.

При демократии считается, что власть формируется народом, избирателями. При традиционной монархии считалось, что власть дается от Бога. При советской власти считалось, что самая лучшая в мире власть уже сформирована – и осталось только построить коммунизм.

Однако монархии в традиционном виде остались в прошлом, советская власть тоже не удержалась, а демократия, как мы видим – по большому счету фикция, и никакой народ власть не формирует.

Так кто же тогда формирует власть?

Может быть элита, правящий класс?

Элита, конечно, принимает самое непосредственное участие в формировании власти. Однако она занимается в основном комплектацией высшего руководства, продвигает наверх своих представителей, но принципиальное устройство власти не способна определять даже она. Во всяком случае не способна делать это непосредственно, собравшись где-нибудь в тихом спокойном месте, почесавшись и решив, что власть должна стать какой-то иной. Декабристы в свое время решили изменить власть, вышли – не получилось…

Власть и государственное устройство определяются экономикой.

На первый взгляд все должно быть ровно наоборот – власть принимает те или иные экономические решения, разрешает или запрещает свободную торговлю, направляет ресурсы страны на индустриализацию или раздает их частным собственникам… Строит инновационные или цифровые экономки – или говорит, что строит, а на самом деле торгует сырьем...

Но именно экономика определяет характер власти и государственное устройство. А власть осуществляет лишь оперативное управление той экономикой, в рамках которой сформировалось государственное устройство.

Лучшим доказательством этого является история.

Пока в мире доминировала аграрная экономика, основной формой правления во всех странах была монархия. Как только на смену начала приходить индустриальная экономика – монархии посыпались одна за другой, возникли разные виды буржуазной демократии, а в России – социал-демократия, превратившаяся в советскую власть.

Природа Великой французской революции – экономическая. Старая власть утратила способность управлять экономикой, что привело к глубокому кризису и недовольству масс со всеми вытекающими.

Природа революции 1917 года – тоже экономическая. Царское правительство утратило способность управлять страной в новых экономических реалиях, да еще и в условиях войны. Лозунг "землю – крестьянам, фабрики – рабочим" – это экономический лозунг. Под ним и была установлена советская власть, пришедшая на смену монархии.

Даже генералы уговаривали Николая отречься от престола по экономическим соображениям: боялись, что если не остановить беспорядки в столице, прекратится снабжение фронта и война будет проиграна.

Таким образом именно экономическая ситуация обеспечивает либо устойчивость действующей власти и стабильность государственного устройства, либо, наоборот, приводит к изменению того и другого.

И причины исчезновения советской власти, ликвидации СССР и смены у нас государственного и общественно-политического устройства – тоже экономические.

Советская власть, утратив способность эффективно управлять плановой экономикой, проиграла Западу в экономической войне. Начался процесс неконтролируемого превращения плановой экономики в рыночную, что в конце концов и привело к полной смене власти и государственного устройства.

Был ли этот процесс результатом умело реализованного преступного умысла или, что более вероятно, преступной глупости – можно долго спорить. Но факт остается фактом – именно экономический упадок привел к смене власти.

Сменилось экономическое устройство – сменилась власть.

Но почему меняется экономическое устройство?

Переход от аграрной экономики к индустриальной стал результатом научно-технического прогресса. Изобрели паровоз, различные машины и механизмы, появилось электричество, телефон, автомобиль.

Научно-технический прогресс породил и новые производственные отношения, которые потребовали новых подходов в управлении, а это в конечном итоге привело к изменениям в политике и власти.

Изменилась собственность, ее структура, способы получения экономических ресурсов, происхождение ценностей, капиталов.

Изменились технологии – изменилась экономика.

Изменилась экономика – изменилась политика.

Изменилась политика – изменилась власть.

Исходя из этого, нетрудно понять, почему сегодня в России такая власть, почему в Кремле четвертый срок подряд (а по сути пятый) обитает Путин. Потому что в России возникла сырьевая экономика, а Путин – ставленник сырьевых корпораций. И другого президента российским сырьевым баронам не нужно.

Сырьевая экономика России – это нечто среднее между аграрной и индустриальной, поэтому и власть, возникшая в таких условиях – нечто среднее между монархией и буржуазной демократией.

Сырьевая экономика похожа на индустриальную тем, что добыча и транспортировка сырья – это индустрия, местами даже высокотехнологичная. А на аграрную – тем, что основным ресурсом являются земля и недра, доход идет с площадей, а набор применяемых технологий весьма ограничен, как и численность персонала, участвующего в добыче.

Так же и сырьевая власть, возникшая в России при сырьевой экономике – немного похожа на демократию, потому что проводятся выборы и народ на них ходит, бросает в урны бумажки. Но одновременно с этим власть похожа и на монархию: Путин получил кресло от своего политического отца Ельцина, бессменно правит почти два десятка лет и вероятнее всего собирается передать правление своему политическому детищу, которое родит за год до ухода на покой.

Россия забуксовала в сырьевой яме, в которую угодила в результате возникшего технологического отставания от Запада.

Недостаток технологий, который не позволяет зарабатывать на них больше, чем на сырье, вместе с огромными запасами этого самого сырья, привел к попаданию в глубокое сырьевое болото, в котором страна основательно засела.

Как следствие – Кремль проводит ту политику, которую диктует сырьевая экономика. Она заключается в попытках выторговать у Запада наилучшие условия обмена сырья на готовую продукцию в условиях технологической и экономической зависимости. И эта ситуация изменится только тогда, когда сырьевая экономика исчерпает себя подобно тому, как в прошлом исчерпала себя аграрная.

Как и почему это произойдет – вариантов может быть много.

Возможен сценарий мирового экономического кризиса и обвала цен на нефть и газ, в результате чего сырьевая экономика больше не сможет обеспечивать страну с ее нынешним населением.

Возможен сценарий войны с Западом, в ходе которой сырьевая экономика, будучи зависимой, поставит Россию на грань поражения и под страхом катастрофы общество начнет ударными темпами строить какую-то другую экономику. А может быть, и через поражение придется пройти и строить другую экономику уже потом.

Возможен сценарий энергетической революции, которая приведет к резкому снижению потребления нефти в качестве энергоресурса – и сырьевая экономика, основанная на нефти и газе, исчезнет как таковая.

Могут быть и другие сценарии.

Но в любом случае принципиальная смена власти и государственного устройства станет у нас следствием упадка (отказа, коллапса) сырьевой экономики и прихода ей на смену какой-то другой.

Этот процесс может быть быстрым или медленным, но принципиальный порядок именно таков – сперва начнет меняться экономика, а вслед за ней уже начнет меняться политика и власть.

Сменить в ходе выборов президента, чтобы он один или даже вместе с десятком друзей, которым раздаст министерские портфели, переделал существующую экономическую систему – не получится.

Не может кучка людей, пусть даже очень умных, переделать экономику до тех пор, пока эта экономика устраивает большинство.

Только через упадок сырьевой экономики и вынужденный переход страны к новой экономической реальности произойдет смена власти и государственного устройства.

Александр Русин

Главная » Деньги, заработок, инвестиции » Экспортно-сырьевая экономика в инновационном развитии. Проблемы сырьевой модели экономики в россии